Название: Образы прошлого
Название на языке оригинала: Afterglow
Автор: Lirazel
Перевод: Catriona (catriona@ukr.net)
Бета: нету(
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/2864647/1/AfterglowАннотация: Размышления Люси после ЛКПШ
Диклеймер автора: мне не принадлежит ни Нарния, ни ее герои
Дисклеймер: мне тоже, к сожалению, ничего не принадлежит. А жаль.
Жанр: джен
Рейтинг: ПыЖи
Примечание: фик уже выкладывался на Нарнийском сообществе
----------------------
Это так непросто – вернуться к тому, чтобы быть гораздо незначительнее, чем ты есть на самом деле.
----------------------
Если я найду в себе желание, которое не сможет удовлетворить ничто в этом мире, это может означать только одно – я был создан для другого мира.
К. С. Льюис, «Просто Христианство»
----------------------
Первое, что отличается – это одежда. Пиджаки, юбки, блузки, перчатки, обувь, нижнее белье, которое когда-то казалось настолько естественным, что она думала только о нем, теперь мучительно трет. Ее кожа протестует против грубой шерсти после прикосновений шелка. Она все еще ходит, как будто она одета в длинные струящиеся одежды, изящно и уверенно, но теперь, в одежде и теле маленькой девочки, это выглядит нелепо и неуклюже. Она скучает по своей короне.
читать дальшеИногда, когда она выходит на задымленные, оживленные улицы, она не может отдышаться и начинает кашлять, задыхаясь. Она привыкла к чистому горному и морскому воздуху, не испорченному промышленностью. Так продолжается до тех пор, пока Эдмунд не уводит ее на заднюю сторону улицы, где она снова может дышать. Он сжимает ее руку, потому что он понимает. Воздух причиняет боль.
Она замечает, что разговаривает со своим котом, с птицами в парке и с мышами в подвале, как будто они могут слушать, понимать или давать советы, и иногда она ловит Сьюзен за этим занятием. Но нет понимания в ее глазах, грустных и пустых, как окна заброшенного дома. Они больше не лучшие подруги.
Иногда она начинает говорить высоким слогом, величественные, золотые слова срываются с ее языка и согревают ее сердце. Ничего, если она дома; Питер тоже часто делает так, хотя он сейчас уже почти мужчина, но так часто, что это кажется естественным. Почти. Но она всего лишь маленькая девочка, и дети в школе смеются и издеваются: в какую игру она играет? Что она о себе думает, кто она? Принцесса Люси, принцесса Люси, поют они хором, и требуется вся ее выдержка, чтобы не настоять: она не принцесса, она - Королева.
Иногда, на уроке географии, она слишком долго смотрит на карту, и перед ее глазами все расплывается, и она видит такие странные, но такие знакомые названия - равнина Фонарного столба, Орландия, броды Беруны, река Телмар, Каменный Стол, Кэр Паравел. А потом картинки и слова расплываются снова, но в этот раз уже из-за слез, соленых, как ветер Восточного Океана.
Она никогда не требовала роскоши; она всего лишь маленькая девочка, правда. Но дерево кухонного стола грубо по сравнению с красным деревом ее маленького столика для завтраков в Нарнии, а изношенное кресло в гостиной ничто по сравнению с ее бархатно-уютным троном.
Когда она просыпается ночью, находясь на границе между сном и реальностью, она уверена, что деревья за ее окном танцуют, и что она может услышать, как в заливе поют русалки.
Она так скучает по Тамнусу, что это причиняет боль, а внутри ее – зияющая пустота, там, где раньше был Аслан. Она может вспомнить отсветы золота в его гриве, бархат его шерсти, величие голоса. Все, что ей нужно – безопасность и комфорт, которые могут придти только от абсолютного знания, которое есть и всегда будет Он.
Она знает, что многому научилась, так много жизненного опыта получила, что он просто не может уместиться в маленькой девочке, нормальной девочке, которая должна проснуться, ходить в школу, играть в классики, делать домашнее задание и ложиться спать ровно в девять. В ней появилась нетерпеливость, какую она никогда прежде не чувствовала, но также и спокойствие, и взрослые всегда отмечают ее древние глаза; а дети смеются над мечтательным, торжественным выражением ее лица, когда она задумается.
Она стремится туда, настолько, насколько никогда даже не могла подумать Прежде (ведь ее мир, ее жизнь теперь разделены на Прежде и После), ведь раз узнанная, она никогда не может быть забыта. Она стала ее наваждением, и единственное утешение, которое у нее есть – это выражение глаз ее братьев, которые говорят ей, что это не было просто сном, и знание – знание – что однажды ее позовут Домой.
Пока этого должно хватить.